журнал Архитектура.Строительство.Дизайн.
 
главная о журнале новости анонс прайс контакты авторы
 
   
  статьи | галерея обложек | где купить




  Статьи | Парки Константина Сомова


А. Завьялова, кандидат искусствоведения, НИИ РАХ

Тема парков пользовалась большой популярностью в русском изобразительном искусстве конца XIX - начала XX века, достаточно вспомнить произведения Станислава Жуковского и Сергея Виноградова. Имя художника Константина Сомова крайне редко упоминается в этой связи, однако и он не раз обращался к ней в начале своего творческого пути.

Старые, заросшие и запущенные усадебные парки привлекали внимание Константина Сомова с ранней юности. Летом 1889 года, еще студентом Петербургской академии художеств, он гостил в псковском имении «Богдановское» у своего гимназического друга Дмитрия Философова. Парк этой усадьбы - «само благородство, остатки прежнего великолепия» - произвел большое впечатление на начинающего художника [1]. Он был спланирован как регулярный парк, переходящий в пейзажный, а затем в молодой лес. Например, в пейзажной части парка друзья обследовали «пещеру, или скорее туннель, очень длинную… Она сделана дедом Димы» [2]. В «Богдановском» молодые люди жили в главном усадебном доме, где сохранилось много «старинной мебели, старинных картин, портретов, вещей и книг» [3]. Они позволили Сомову представить не только повседневную обстановку столетней давности, но и тогдашнюю жизнь в усадьбе. Сомов, как и Философов, был дворянином, и хотя у его родителей не было имения, он, безусловно, чувствовал свою причастность к усадебной жизни прошлого. Возможно, именно тогда образ усадьбы, особенно запущенного усадебного парка, начал принимать в его восприятии первые очертания «образа красоты». 
В студенческие годы увлечение Сомова парками отошло на дальний план под наплывом разнообразных художественных и литературных впечатлений вплоть до лета 1897 года, когда, оставив Академию, он отдыхал на даче около Стрельны под Петербургом (станция Сергиево), на берегу Финского залива. Здесь был старый парк, который привлекал внимание и будил воображение художника. «Около нас - красивый парк старый, запущенный, где вволю можно писать… И на каждом шагу встречаю красивые мотивы и в голову лезут бесконечные проекты…» [4]. 
В Сергиево художник выполнил пастель «Беседка» (1897), в которой запечатлел окраины парка с простой четырехугольной деревянной беседкой. Этот же пейзаж, но как вид сверху, присутствует в тогда же написанном фантазийном полотне «Конфиденции». Он занимает все пространство картины, только в самом углу полотна Сомов изобразил двух женщин в шляпках-«кибиточках» эпохи ампир, беседующих на лавочке. Парк залит солнцем, и ветви разросшихся деревьев отбрасывают кружевные тени на песок дорожек, траву полянок и одежду женщин. В этом произведении Сомов создал яркий эмоциональный образ летнего дня и в то же время лирический образ парка прошлого. Фигурки женщин в старинных костюмах не оставляют сомнений, что так было и сто лет назад. Композиционное решение придает станковой картине оттенок декоративного панно.
Тем же летом Сомов создал графический пейзаж «Сумерки в старом парке» (1897). Очевидно, это вид того же парка в Сергиево. Художник поместил в него фигурки двух женщин в белом, сидящих рядом на лавочке, как и в картине «Конфиденции». Вполне возможно, что мотив двух женщин в парке восходит к роману Э.Т.А. Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра». Знакомство Сомова с этим произведением состоялось рано, еще в гимназии, когда он и его друг Александр Бенуа открыли для себя наследие немецкого романтика: «…однажды вечером, чудным летним вечером - принцесса Гедвига и Юлия гуляли в прелестном зигхартсгофском парке. Словно золотая пелена, расстилалось и искрилось над деревьями сияние заходящего солнца. Листва была совершенно недвижима. В молчании, исполненном предчувствий, деревья и кусты словно обращались с немой мольбой к вечернему ветру, будто умоляя его прилететь и обласкать их. Одно только журчание лесного ручейка, прыгающего по белеющим камешкам, нарушало эту очаровательную тишину. Девушки молча бродили, взявшись за руки, по узеньким аллеям, вьющимся между цветочными клумбами, перебирались по узеньким мостикам, переброшенным через капризные извилины ручья, покаместь не дошли до конца парка…» [5].
В рисунке «Сумерки в старом парке» художник явно собирался развить тему парка прошлого, начатую в картине «Конфиденции», в новой лирической тональности, заменив солнечный вечер сумерками. Однако произведение получилось настолько близко к тексту Гофмана, что его можно принять за иллюстрацию. Так как два года спустя Сомов вновь возвратился к замыслу «парк прошлого», то можно утверждать, что летом 1897 года он не был окончательно реализован.
Картина «Остров любви» (1899-1900), над которой Сомов начал работать осенью 1899 года после возвращения из Франции, практически идентична рисунку «Сумерки в старом парке» по образному решению и близости к эпизоду вечерней прогулки двух девушек из романа Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра». Пейзаж с мостиком очень напоминает такой же мотив на дальнем плане рисунка; действие картины также перенесено в сумеречный парк, где гуляют две женщины. Только теперь вместо берега пруда они изображены в беседке-ротонде с перекинутым от нее мостом через ручей. Пышный декор беседки и моста, а также подробное изображение растительности превратили этот натурный в своей основе пейзаж в фантазийный.
Название картины «Остров любви» связано с французской рокайльной культурой, которой художник был увлечен в конце XIX - начале XX века, однако сам строй произведения не связан с наследием рококо. Записи в дневнике Сомова свидетельствуют, что изначально картина «Остров любви» называлась «Светлячки» [6]. Светляки, в отличие от, например, бабочек или жуков, не встречаются в произведениях изобразительного искусства, но они довольно часто упоминаются в поэзии Афанасия Фета, так же как и время суток - сумерки или ранняя ночь. Стихи Фета не раз вдохновляли художника в начале его творческого пути, так как они представляют собой опыт раскрытия внутренней лирики явления в его обыденном проявлении [7]. Очевидно, поэзия Фета оказала влияние на попытку лирической интерпретации пейзажа парка еще в рисунке «Сумерки в старом парке». Обращение к ней определило следующую ступень развития лирического образа парка в творчестве Сомова.
Касаясь причин трансформации натурного пейзажа в фантазийный по мотивам литературных впечатлений, нужно сказать несколько слов об отношении Константина Сомова к природе.
Проводя лето на даче в окрестностях Петербурга или в Финляндии, он писал многочисленные натурные этюды. После возвращения из Парижа в начале лета 1899 года Сомов приехал в Сергиево и начал писать, по его словам «очень плохие, без всякого увлечения этюды» [8]. Причина недовольства художника на этот раз заключалась не в его требовательности к себе, а в окружающем пейзаже. Здесь возникает закономерный вопрос: а как же старый парк в Сергиево, живописность которого вдохновляла Сомова всего два года назад? Но после пребывания во Франции художник мечтал об «английских и нормандских пейзажах», то есть видах морского побережья [9]. Отдыхая в следующем, 1900 году в финском местечке Силламяги под Нарвой, он восхищался природой края: «…здесь большое разнообразие пейзажа, море, обрывы, зелень лиственная, славные рощи у самого моря; песку на пляже хотя и мало и много камней, зато очень красиво и можно идти вдоль моря по большой полосе травы… здесь много полей, которые обозреваешь с птичьего полета, со стадами коров и баранов, что очень ласкает взор и баюкает; есть еще черная извилистая речка, с берегами, поросшими ветлами…» [10]. По сравнению с видами побережья окрестности Петербурга и вообще средняя полоса виделись художнику «убогой грустной природой, главное, кажущейся мне некрасивой, безобразной» [11]. 
Очевидно, Сомов всегда смотрел на окружающую природу именно так, и подобный взгляд предопределил его еще юношеское предпочтение запущенным паркам. Разросшаяся растительность, запущенные дорожки, превратившиеся в тропинки, создавали иллюзию настоящей природы, но только «красивой», о которой он мечтал. Во время работы над фантазийными произведениями на тему парков художник значительно перерабатывал натурные виды. Несмотря на многочисленные этюды, решающее значение при их создании, конечно, принадлежало его фантазии.
Ее питали литературные впечатления и открытки с видами знаменитых садово-парковых комплексов, которые друзья привозили ему из путешествий за границу [12]. Изучая их, Сомов расставлял боскеты и садовую мебель, «сажал» растения, которые выписывал с тщательностью орнамента. Подобное интеллектуальное отношение художника к природе ярко иллюстрируют его крымские впечатления 1902 года: «Я хотел отыскать в Крыму Крым античный с кипарисовыми густыми рощами и изумрудными травами, как в «Ифигении» Гёте или как у Беклина…» [13]. Если в Крыму Сомов искал Тавриду Гёте (хотя тема пейзажа в этой поэме ограничена двумя строками), то в его восторженном описании далей Силламяги со стадами несложно узнать пейзажи из романа Лонга «Дафнис и Хлоя». К этому времени Сомов не только был знаком с этим романом как читатель, но и делал первые наброски по мотивам этого произведения, столь популярного среди русской интеллектуальной элиты конца XIX - начала XX века. 
Таким образом, художник никогда не ставил перед собой задачу изображения парков, существующих в действительности, но вклад знаменитого мироискусника в решение данной проблематики от этого не менее значителен. Константин Сомов представил особый эстетический взгляд на тему усадебных парков, лишенный ностальгических и даже собственно пейзажных задач. Он уникален для русского искусства рубежа веков: усадебный парк в ранних произведениях художника явился олицетворением «чистой красоты». 






© 2004 Архитектура.Строительство.Дизайн. All Rights Reserved.