С 16 по 23 сентября в Красноярске проходил XXI Международный смотр-конкурс лучших дипломных проектов по архитектуре и дизайну ведущих архитектурных школ России и ближнего зарубежья.

Директор Института архитектуры и дизайна Сибирского федерального университета, профессор С.М. Геращенко

Красноярский смотр

Прежде всего, стоит отметить, что в Красноярске такой смотр проводился впервые. Организаторами конкурса выступили Сибирский федеральный университет, Институт архитектуры и дизайна СФУ, Межрегиональная общественная организация содействия архитектурному образованию (МООСАО), Союз архитекторов России, Союз дизайнеров России, Красноярское региональное отделение Союза архитекторов России, Союз строителей Красноярского края, Правительство Красноярского края, Администрация города Красноярска, Международная ассоциация Союзов архитекторов (МАСА), Российская академия архитектуры и строительных наук (РААСН), Международный архитектурный благотворительный фонд им. Я. Чернихова.

Финансовую поддержку в организации смотра оказали спонсоры – строительная компания «СибЛидер», проектная мастерская «А2», фирма «TermIT», институт «Красноярскгражданпроект», проектная мастерская «АРДИС», компания «Рекламная Мастерская», компания «Таежная мануфактура».

Красноярский смотр-конкурс собрал более 200 представителей 58 архитектурных школ из 44 городов России, Казахстана, Беларуси, Армении, Азербайджана, Киргизии.

Жюри смотра в составе ведущих педагогов архитектурных вузов рассмотрело 541 проект в 15 номинациях: «Жилые здания» (28 проектов), «Общественные здания» (86), «Промышленная архитектура» (9), «Градостроительство» (37), «Ландшафтная архитектура» (14), «Реставрация и реконструкция» (20), «Сельская архитектура» (5), «Теория и история архитектуры» (11), «Дизайн архитектурной среды» (58), «Дизайн интерьера» (25), «Предметный дизайн» (6), «Графический дизайн» (11), «Теория дизайна» (4), «Бакалавр» (163), «Магистр» (56).

Особенность смотра 2012 г. – работа комиссий жюри не по номинациям, а по группам школ. Было сформировано 16 комиссий, которые рассматривали все проекты закрепленных за ними групп архитектурных школ по всем номинациям, выделяя лучшие. Затем председатели комиссий во главе с председателем МООСАО С.В. Бровченко принимали окончательное решение по присуждению наград.

Параллельно с работой жюри проходило рейтинговое голосование по номинациям смотра, организованное профессором МАРХИ В.В. Ауровым и доцентом МИИГАиК Н.В. Ивановой. В голосовании приняли участие все педагоги, приехавшие на смотр.

В рамках смотра-конкурса ИАиД СФУ совместно с проектной мастерской «А2» провел дополнительный конкурс по двум темам: «Река и город» и «Общественное пространство микрорайона». В жюри конкурса  работали ведущие практикующие архитекторы Красноярска под председательством Н.В. Дядечкина.

Программа смотра была довольно обширной: экскурсии по городу, по кампусу СФУ, поездки на Красноярскую ГЭС и в город Железногорск, круглые столы, встречи с коллективами кафедр Института архитектуры и дизайна СФУ.

Не менее важным элементом смотра явилась Международная научная конференция «Перспективы архитектурно-художественного образования», рассмотревшая вопросы интеграции образования с проектно-производственной деятельностью, методологические проблемы становления уровневого образования, вопросы присоединения к международным образовательным программам.

Считаю, что основная цель смотра – увидеть, сравнить и оценить уровень подготовки архитекторов и дизайнеров в ведущих архитектурных школах, скоординировать учебно-методическую деятельность, выявить новые тенденции – достигнута.

Заместитель председателя Совета УМО по образованию в области архитектуры, профессор Н.Ф. Метленков

Архитектурное образование – пульс социального благополучия

Сибирский смотр: современные реалии

Ежегодные Международные смотры-конкурсы лучших дипломных проектов по архитектуре и дизайну – это всегда хорошая предпосылка для рефлексии над небольшим по масштабам, но очень важным по социальной значимости архитектурным образованием. Особенность XXI смотра – значительное количественное превалирование отечественных школ, что и послужило поводом для концентрации внимания преимущественно на внутрироссийских проблемах.

В суете дел, связанных с оценкой конкурсных работ, нередко остается без ответа один из главных вопросов: а что же такое архитектурное образование сегодня, в условиях постоянной смены его целей, актуальных средств, социального контекста, материального обеспечения и т.д.? Именно этот вопрос стал главным предметом внимания участников проведенных в рамках смотра Международной научной конференции «Перспективы архитектурно-художественного образования» и Конкурса научно-методической литературы. В конференции приняли участие более 150 человек, а на конкурс было представлено более 60 изданий (учебников, учебных пособий, монографий), подготовленных профессорско-преподавательским составом архитектурных вузов России за текущий год.

Конференция и конкурс позволили уточнить два базовых для отечественного архитектурного образования предмета внимания: 1) изменения, происходящие во внутренних средствах архитектурного творчества, представленных «архитектурной методологией»; 2) изменения, происходящие во внешних условиях архитектурного творчества, выраженных «архитектурной политикой».

Изменения в архитектурной методологии

За последние 15–20 лет от смотра к смотру делается все очевиднее: растет динамика социальных процессов. Это становится, пожалуй, главной отличительной чертой нашего времени и, разумеется, находит отражение в архитектуре.

В результате все очень быстро меняется, в том числе средства деятельности, ценности и т.д., стабильность становится довольно шаткой, привычные константы рассыпаются. Нередко возникает ощущение развала профессиональных канонов и скатывания к хаосу не только в рамках профессии, но и, особенно, в сфере образования. Ориентироваться в бурном потоке событий становится все труднее. Китайское предостережение «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен» адекватно отражает и сегодняшний день.

С точки зрения архитектурной методологии это есть не что иное, как проявление «межпарадигмального пространства», в котором не может быть ни четких ориентиров, ни ясных целей, ни доминантных ценностей. Содержание Прошлого, Настоящего и Будущего в нем непроизвольно смешивается и предстает семантическим разнообразием целей, средств, результатов, ценностей. В «межпарадигмальном пространстве» прошлые «идеалы» – уже в забвении, а будущих – еще нет. Доминируют, главным образом, «интересы» Настоящего. При этом наиболее заметны в нем представители «индустриального» Прошлого и зарождающегося «постиндустриального» Будущего. Это, с одной стороны, специалисты со своими ценностями и идеалами и с соответствующими прошлому времени методами деятельности и организации воспитательно-образовательных процессов. По менталитету они часто государственники, «служители культа» культуры и классической педагогики, ностальгирующие по ушедшему времени. С другой стороны, это люди, устремленные в Будущее, предпочитающие не служить, а зарабатывать, при этом ощущающие себя гражданами, активно реагирующие на динамику современной жизни, нацеленные на поиск новаций, на выстраивание воспитательно-образовательных процессов в формате эксперимента. Это раздвоение просматривается и в работах, представленных в рамках XXI смотра.

Подготовленная в течение года научно-методическая литература посвящена преимущественно прикладным аспектам архитектурного проектирования. Этому отвечает тематика дипломных проектов, характеризующая авторов как специалистов с преимущественно классическим менталитетом, ориентированных на решение проблем Настоящего. Таких работ на смотре было порядка 70–80%. Учебные пособия и научные разработки, ориентирующие студентов на поиск новаций, составили всего 10–20% от их общего числа. Аналогичной была ситуация с проектами, «прожектёрская» тематика и концептуальный подход которых характеризует их как специалистов с авангардным менталитетом, ориентированных на решение проблем Будущего.

Такие тенденции свидетельствуют о том, что в «межпарадигмальном пространстве» нет предпочтительных научных и творческих направлений (например, в виде деконструктивизма, хай-тека и др.), а доминирует эклектика. Сложившиеся классификации в архитектуре исчезают; ранее ясные и четкие типы архитектурных объектов (жилье, промышленные сооружения, общественные здания, градостроительные ансамбли и др.) сегодня предстают в «смазанном» виде: захватывают содержание соседних типов и представляют архитектурные объекты в виде неких типологических конгломератов – «архитектурной среды». Таким образом, «средовой подход», 30 лет назад выступавший в качестве лишь некой теоретической конструкции, сегодня становится лидером не только в научных исследованиях, но и в архитектурной проектной практике.

Безусловно, в таком «межпарадигмальном пространстве», где доминирует спонтанная, чаще всего неотрефлексированная динамика эмпирических фактов и методов, значительно труднее ориентироваться, сложнее предвидеть последствия действий, дифференцировать фундаментальные и прикладные знания, выбирать актуальные средства, отделять истинное от ложного. Это и есть одна из основных характеристик Настоящего, с которой надо учиться и учить считаться и вырабатывать способы сосуществования.

  В этой ситуации научно-методические работы с развернутой аналитикой, выводами и рекомендациями играют роль спасательного круга. Неслучайно на прошедшем смотре число подобных работ по сравнению с прошлыми годами увеличилось. Они демонстрируют рост внимания и к социальному содержанию – как на теоретическом, так и на эмпирическом уровне.

Обозначенные изменения в области архитектурной методологии свидетельствуют о том, что наше архитектурное образование сегодня находится в начале «межпарадигмального периода», когда только начинается отрыв от прошлых идеалов и средств, а контуры будущих еще достаточно бледны и туманны.

Мультисложный межпарадигмальный контекст требует, в первую очередь, толерантности во всем: и в учебных процессах, и в научных дискуссиях, и в оценках результатов творчества.

Изменения в архитектурной политике

Какие бы вопросы и проблемы (как в области образования, так и в области реальной проектной практики) ни поднимались на конференции, все они неизменно оказывались неразрешимыми в основном по одной и той же причине: по причине специфической архитектурной политики в стране, в частности из-за несоответствия сложившегося в России статуса архитектурной профессии задачам времени.

Архитекторы в России по-прежнему продолжают пребывать на второстепенных ролях по отношению к строителям-застройщикам. Это обрекает выпускников наших архитектурных школ на неконкурентоспособность по сравнению с западными архитекторами, всегда занимающими ведущие позиции (в соответствии с национальными законодательствами). Ожидается, что особенно этот процесс обострится с 2013 г., когда требования ВТО распространятся на Россию в полном формате и нам придется конкурировать на мировом уровне без льгот подготовительного периода.

Для приведения российского законодательства в соответствие с законодательствами стран-членов ВТО требуется внесение в него существенных изменений, в частности определение лидирующего статуса архитектуры и архитектора. Отсутствие такого статуса и создает в стране условия, не только не стимулирующие, но и по большей части сдерживающие инновационные устремления и поиски, а соответственно – инновационные прорывы отечественной архитектуры на мировой арене (более полувека в отечественной архитектуре не появляется объектов мировой пионерской значимости).

Таким образом, как отметили участники конференции, важнейшее изменение во внешних условиях архитектурного творчества, крайне необходимое сегодня, – это выход архитектурной профессии на главенствующие позиции в деле преобразования искусственной среды жизнедеятельности человека.

В соответствии с трансформацией статуса профессии архитектора должны произойти изменения и в сфере архитектурного образования, задача которого – готовить специалистов, ответственных не только за проект, но и за весь цикл преобразования искусственной среды (от проекта до реализации и эксплуатации). И для этого архитектурная школа должна обрести статус общественно-государственной относительно самостоятельной саморазвивающейся образовательной единицы.

Реализация такого подхода позволила бы России раз и навсегда, как это сделано в других странах-членах ВТО, решить проблему контроля высшего архитектурного образования со стороны государства: не время от времени открывать и закрывать различные «инструктивные клапаны», а дать право профессиональному сообществу, как ответственному социальному институту, делать это в соответствии с изменяющимися требованиями времени.

Президент МООСАО, академик РААСН А.В. Степанов

Смотры как зеркало ситуации в архитектурном образовании

Как гигантский метроном, Международные смотры-конкурсы лучших дипломных проектов по архитектуре и дизайну отсчитывают ежегодные изменения в архитектурном образовании. Особенно наглядным это стало после принятия базовых принципов Болонской декларации: чтобы не выпасть из Болонского «ковчега», нужна единая терминологическая основа учебного процесса. (Заметим, впрочем, что Болонская декларация – это не название общего корабля, капитан которого знает маршрут, ведущий к успеху, это скорее регата, и каждое судно стремится раньше других поймать в свои паруса попутный ветер, ибо число мест у финиша ограничено.)

К началу смотра в Красноярске произошел ряд примечательных событий, которые не могли не сказаться на общей ситуации в сфере образования. В 2011 г. единая тарифная сетка была заменена новой системой оплаты труда. Общая идея нововведения: хороший преподаватель и известный ученый будут получать большую зарплату, а работники рангом пониже – только оклад с небольшими компенсациями (кто и как будет делить преподавателей на хороших и не очень, неясно). Активизировалась деятельность по реорганизации высшего образования под лозунгом определения «хороших» и «плохих» вузов. Разрабатываются планы развития ведущих университетов для повышения их конкурентоспособности на международном рынке. Задача на ближайшее время – включение не менее пяти российских университетов в сотню ведущих мировых школ. Как известно, совсем недавно в их число входили МГУ и СПбГУ. Нынче в списке лучших их нет.

Итак, современная ситуация такова: одна из некогда лучших в мире образовательных систем в значительной степени разрушена, предпринимаются попытки ее преобразования, в том числе заимствования моделей и принципов образования у мировых лидеров, которые в целом пока нельзя признать удачными.

Надо отметить, что образовательная система обладает определенной независимостью от внешних условий, и в этом ее надежда и защита, но, конечно, резкие изменения социально-экономических и политических условий жизни общества не могут не влиять на систему образования. Это сказывается, в частности, в переоценке престижности разных «ветвей» профессии: так, обычно снижается популярность деятельности, связанной с производством, и повышается интерес к коммерции; все по-своему пытаются создать нечто, напоминающее свободный рынок.

В отличие от Америки, у нас нет традиции приглашать преподавателей из зарубежных вузов для оценки происходящих в нашем архитектурном образовании перемен. С целью оценки нашего реального положения в системе мирового архитектурного образования – в чем мы не преуспели и чем до сей поры можем гордиться – на прошедшем смотре-конкурсе была организована дискуссия на тему «Архитектурные интерпространства ХХI века в образовании, науке и практике».

Сейчас наше высшее образование, в том числе архитектурное, по многим показателям несопоставимо с западным. Если в последние годы в развитых странах объемы финансирования образования увеличиваются, то в России идет постоянное снижение доли государственных расходов на подготовку специалистов.

И существование таких вузов, как замечательный Сибирский федеральный университет, похожий на американские университеты с большим числом студентов разных специальностей, не устраняет главного различия в целевых установках дипломного проектирования. Если общая тенденция дипломных проектов наших архитектурных школ – нацеленность на конкретные решения, то содержание дипломов большинства западных школ – это общая научно обоснованная концепция, на основе которой впоследствии могут быть разработаны несколько вариантов конкретных решений.

Возникает вопрос: что же должен в первую очередь уметь будущий архитектор – предлагать конкретное проектное решение или разрабатывать общую концепцию?

Прежняя система типологии сильно трансформировалась: изменилась номенклатура общественных зданий, нет единых нормативов на жилище, исчезли из практики многие типы промышленных зданий и т.д. Как на эту ситуацию должна отреагировать архитектурная школа: попытаться сформировать новый типологический ряд, соответствующий теперешним социально-экономическим условиям, или отдать предпочтение более углубленному изучению теории построения архитектурных форм, исследованию объективных закономерностей и логики взаимосвязей между элементами объемно-пространственной композиции, другими словами – усилить общую композиционную подготовку? Сегодня, когда рассыпались типологические подпорки, а вместо единого государственного заказчика появилось множество различных клиентов, как правило, не умеющих профессионально сформулировать требования к проекту, по-видимому, надо активизировать работу над осмыслением накопленного композиционного, конструктивного и художественного опыта. Умение моделировать решение как перечень возможных альтернативных вариантов гарантирует от растерянности перед неожиданными задачами, которыми так богата нынешняя практика.

Официальная концепция нацелена на перестройку образования по западным образцам, в основном англо-американским. При этом, как показал опрос, проведенный среди архитекторов-педагогов, большинство из них (более 60%) считают, что перестраивать образование надо, основываясь на отечественном опыте, а 20% хотели бы максимально сохранить традиции. Результаты опроса только подтвердили одно из важнейших положений «Хартии ЮНЕСКО–МСА по архитектурному образованию», в которой говорится: «Методы образования и подготовки архитекторов должны различаться в целях поддержания богатства культур».

Существует заблуждение, что наши образование и архитектурная практика «очистились от идеологии и административных рогаток» и пустились в свободное плавание. Но, отвечая на вопрос «Как изменилась социальная роль архитектуры за последнее время?», более 20% опрошенных отметили, что архитектура утратила социальное влияние и превратилась в одну из обслуживающих профессий, а вместо административного давления архитектор испытывает прессинг со стороны «капитала».

Предлагаются различные варианты реформы в сфере образования, однако все их объединяет главный недостаток – отсутствие четко заявленной философии и идеологии. Что предполагается строить? Гражданское образование, нацеленное на подготовку творчески мыслящих профессионалов высокого уровня? Государственное образование, призванное готовить квалифицированных исполнителей для различных отраслей хозяйства?.. Применительно к архитектурному образованию перспективен только первый путь, обеспечивающий условия для саморазвития всей системы в целом и ее важнейших составляющих.

В ходе опроса преподавателей и практикующих архитекторов попросили дать оценку современному состоянию нашей архитектуры и ответить на вопрос, когда, по их мнению, российские архитектура и архитектурное образование находились в числе мировых лидеров. Отвечающие были практически единодушны: наша архитектура находится под явным влиянием западных образцов; в период русского авангарда, во времена ВХУТЕМАСа и Баухауза, отечественные архитектура и архитектурное образование находились на лидирующих позициях.

Годовая цикличность смотров помогает отслеживать изменения, происходящие в архитектуре и архитектурном образовании, позволяет понять общие тенденции, как национального, так и более широкого масштаба. Смотры являются источником одного из самых ценимых в современном обществе «продуктов» – информации.